Порт и судоходство

К.А.Баханов, И.И.Лыман

Большое внимание в своих дневниках В.К.Крыжановский уделял работам по благоустройству Бердянского порта, строительству волнореза. Причину следует искать не только в том, что эти вопросы интересовали многих жителей Бердянска и были темами городских сплетен. По роду своей профессиональной деятельности титулярный советник долгое время был тесно связан со всем, что касалось порта, и это не могло не отразиться в его записях. Картину событий, связанных с развитием «морских ворот» города, можно составить, дополняя сведениями из дневников В.К.Крыжановского информацию, приводимую в «Описании Бердянскаго порта» [Иванов Я.М. Указ. соч.– С.10-25].

Первоначально основное внимание уделялось строительству пристани. С 1841 по 1857 г. ее длина составляла 41 сажень. Однако впоследствии потребовались работы по ее удлинению. Дело в том, что как в этот период, так и позже отмечалась тенденция обмеления моря у пристани. В «Памятной книжке Таврической губернии» читаем: «Другое неудобство порта – постоянное обмеление его у пристани, благодаря чему приходится, от времени до времени, отодвигать пристань далее в море» [Памятная книжка Таврической губернии… – Отд. VI. – С.33]. В 1859 г. были достроены еще 15 саженей пристани, после чего последняя была передана в ведение Бердянской городской ратуши. На то время глубина воды по наружному обводу составляла: в углах 7 футов, в середине 5 футов и у головы 8 футов. В 1863 году сооружение с целью исправления, удлинения и наблюдения за его исправностью передано в ведение Временной комиссии по устройству Бердянского порта, которая была обязана периодически отчитываться о своей деятельности губернатору.

Пристань тогда имела общую длину 61 сажень и была разделена на три проезжие части: две боковые служили для подвоза грузов к судам, а центральная – для возвращения пустых повозок и доставки товаров, прибывших в Бердянский порт. Вскоре пристань удлинили еще на 30 саженей. Я.М.Иванов датирует это событие 1863 г. [Иванов Я.М. Указ. соч. – С.10], а В.К.Крыжановский – 1864 г. (2 апреля 1865 г.). 27 апреля 1865 г. удлиненная пристань была освидетельствована и принята от подрядчика Кобозева как такая, которая совершенно окончена строительством. Но уже 24 октября было замечено, что глубина моря возле пристани снова стала меньше. Через 2 года после приемки пристани на ней было установлено 10 фонарей для освещения во время навигации, а в 1870 году пристань освещалась уже 30 фонарями. Велись и другие работы, в том числе по удлинению сооружения.

Обо всей этой деятельности следовало составлять отчеты и направлять в высшие инстанции. Однако производитель работ по устройству порта инженер фон Дезин не был достаточно скрупулезен в этом вопросе, поэтому 26 мая 1870 года Временная комиссия по устройству Бердянского порта получила предписание генерал-губернатора П.Е.Коцебу, обязывающее фон Дезина представить недостающую техническую отчетность по произведенным работам за 1861 – 1870 гг. В этом же году фон Дезин переведен из Бердянска, а «предводителем работ Бердянского порта» назначен инженер К.О.Ельский.

Изредка вследствие обмеления моря пристань разбиралась. В своем дневнике В.К.Крыжановский сообщает, что первая разборка была осуществлена в 1872 г., когда было снято 17 саженей настила, а вторую начали в феврале 1876 г., и предполагалось, что она затронет 27 саженей, которые будут заменены «шоссеровкой» (19 февраля 1876г.). Однако в дневнике за 1875 г. несколько раз встречаются записи о подобных работах, производимых по причине гнилости старого сооружения. 22 января начали разбирать ту часть пристани, которую предполагалось заменить до начала навигации 1875 г. Смета этого проекта составлена на сумму 795 р. 92 коп. Работа была срочной, и под руководством Андрея Беличкова она производилась ежедневно не смотря на то, что иногда вьюга наметала большое количество снега.

Одновременно разрабатывались планы дальнейшего усовершенствования пристани. В частности, проект ее удлинения на запад на 200 саженей, который следовало передать на рассмотрение министру путей сообщения.

Упомянутая пристань в Бердянске была не единственной. В 1869 г. полковник Починский получил разрешение построить при участии англичан Гриерсона и Вильмота специальную пристань, с которой баржи и буксирные пароходы будут перевозить товары для погрузки на иностранные суда. Для устройства пристани признано возможным отвести не занятую ничем часть побережья площадью до 3200 квадратных саженей с оплатой в течение 12 лет по 25 копеек за каждую квадратную сажень. Эта пристань должна была находиться в 105 саженях на запад от пристани казенной.

Параллельно с работами по удлинению казенной пристани велось строительство волнолома. Город очень нуждался в этом сооружении, ведь осуществлять погрузку хлеба с пристани, открытой южному и юго-западному ветрам и волне, было сложно. В 1862 году началось строительство волнолома, длина которого должна была составить 300 саженей, на расстоянии 400 саженей от пристани. Для обозначения места сооружения в июне того же года на якорях поставлено каботажное судно с одной мачтой. На ней ночью зажигались два белых огня. Затем края строящегося волнолома были обозначены тремя белыми «бакалами» с шестами и закрепленными на них белыми треугольными флагами, снятыми только после завершения строительства. Кроме того, согласно протоколу Временной комиссии по устройству Бердянского порта по заявлению производителя работ фон Дезина 30 сентября 1863 г. на оконечностях волнолома, который к тому времени уже возвышался над водой, были установлены два фонаря – зеленый и красный, а у середины волнолома расположен плавучий маяк, находившийся там до 1868 г.

Впрочем, все эти меры не гарантировали полной безопасности судов, и уже 30 мая 1865 г. В.К.Крыжановский зафиксировал первый случай, когда бердянский волнолом стал причиной кораблекрушения: каботажное судно «Бердянск» с грузом соли затонуло здесь во время бури, из-за которой не было возможности зажечь фонари на волноломе. Несмотря на случившееся, в том же году Василий Константинович отметил и несомненную пользу еще недостроенного волнолома: значительно подешевела погрузка хлеба, поскольку теперь лодки могли загружаться у пристани в любую погоду, в то время как раньше работы приостанавливались при малейшем волнении на море (7 октября 1865 г.).

К 1 января 1865 года для строительства уже было употреблено 5280 кубов камня, доставлено к берегу 896 кубов и на ломке находилось 55 кубов. Зимой камень с берега возили по льду на санях. До 1866 года применялось разделение труда: одни артели привозили камень, а другие занимались его укладкой. В январе же 1866 года подрядчик Н.С.Кобозев распорядился, чтобы артельщики камни возле волнолома не бросали, а сами привозили и укладывали их.

Зима того года была крайне благоприятной для ведения работ на волноломе. И в январе Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор П.Е.Коцебу после ознакомления с отзывом английского инженера Гартлея, приглашенного в 1865 году генерал-губернатором для осмотра строившегося волнолома, дал предписание Временной комиссии по устройству Бердянского порта окончить строительство в том же 1866 году и произвести расчет с Н.С.Кобозевым. В марте 1866 г. министр путей сообщения согласился с мнением генерал-губернатора о необходимости скорейшего завершения работ «по уменьшенной профили». Но предписание оказалось невыполненным.

В.К.Крыжановский впервые побывал на волноломе 28 сентября 1866 г. Укладка камня со стороны моря была почти завершена, но укладка площади волнолома только начиналась. Оценивая ход строительства «этого сокровища Бердянского порта», он заметил: «Во всяком случае, в этом году невижу, что бы окончена была постройка». Вывод титулярного советника полностью оправдался: работы по устройству волнолома завершились лишь в июле 1868 г., освидетельствование же сооружения состоялось 24 марта 1869 г. В тот день волнорез был принят в присутствии губернского инженера Грачева, бердянского архитектора Дорошенко, производителя работ фон Дезина, председателя Временной Комиссии по устройству Бердянского порта князя Максутова, членов комиссии Пайкоса, Хардало, Луппи, Бердянского головы Саханева и купца Константинова. Соответствующий акт направили генерал-губернатору. За произведенные работы подрядчик Н.С.Кобозев согласно договору от 1 февраля 1862 г. и дополнения от 5 апреля 1864 г. получил 312000 рублей.

Спустя всего несколько дней после приемки, волнолому потребовался ремонт. 27 марта 1869 г. сильные ветры и волнение на море вызвали повреждения кладки западной части сооружения в семи местах. На устранение повреждений было израсходовано 5.250 руб. 44 коп., а на новый ремонт в 1872 г., на восстановление кладки восточной части волнолома, – 4.187 руб. 54 коп. В том же году 1 сентября во время бури были повреждены надводные откосы, и потребовалось еще 1.740 рублей. В 1874 году на очередную починку вновь потрачено 7.570 рублей.

В связи с необходимостью удлинения казенной пристани инженер К.О.Ельский в январе 1875 г. привез из Таганрога проект постройки второго волнолома в 200 саженей, который предполагалось возвести западнее первого. Этот проект планировалось передать министру путей сообщения.

В.К.Крыжановский был свидетелем работ в Южной бухте, расположенной на западной стороне Бердянской косы. Бухта начала образовываться еще около 1828 года, а уже в 1830 г. ей стали отдавать предпочтение перед бухтой Северной, поскольку последняя была открыта южным ветрам и недостаточно защищала заходившие в нее суда. К 1836 г. Южная бухта считалась одной из самых удобных на Азовском море. По данным, полученным Я.М.Ивановым из дел Бердянской портовой таможни, с 1854 по 1864 г. здесь зимовали 954 судна – 33 иностранных и 921 каботажная лодка.

Для создания благоприятных условий для захода судов, бухта поддерживалась в надлежащем состоянии. С 1865 г. начались работы по ее углублению и защите от засорения. 17 ноября В.К.Крыжановский записал, что для ограждения Южной бухты впервые направлен лес, купленный Временной комиссией по устройству Бердянского порта. Лес доставляли лодками Дмитрия и Лазаря Джурасов. Последнему было поручено для предупреждения засорения наблюдать за работами по ограждению прохода бухты дощатой перегородкой. В 1870 г. производилась очистка бухты землечерпальной машиной. Для выгрузки вынимаемого грунта соорудили временную пристань. 28 мая проходило испытание этой машины.

Василий Константинович отметил, что на мероприятии присутствовали, кроме него, лица, ответственные за работы по благоустройству порта: князь Максутов, инженер К.О.Ельский, а также иностранцы Милинович и Петричич. В результате был сделан вывод, что машина работает, т.е. черпает грязь, удовлетворительно, несмотря на то, что под конец испытаний машина остановилась из-за каких-то неисправностей цепи. 16 июля землечерпальная машина приступила к очистке прохода, чтобы направить течение в бухту только через него. В начале осени работа была завершена. 10 сентября был составлен акт, согласно которому землечерпальной машиной «Сулин» очищена отмель перед и за проходом в бухту на глубину 1,7 сажени. Это обошлось в 9770 руб. 31 коп.

Вероятно, из-за того, что очистка была совершена удачно, инженер К.О.Ельский в 1875-1876 г. принимал участие в аналогичных работах в Мариуполе. В.К.Крыжановский писал, что 29 ноября 1875 г. К.О.Ельский поехал в этот город распорядиться землечерпальной машиной, присланной туда из Одессы для очистки устья Кальмиуса. 15 и 16 июля следующего года сделаны еще две записи, касающиеся этого же вопроса. Согласно им, 14 июля К.О.Ельский отправился в Мариуполь для осмотра работ по очистке, а через два дня он возвратился вместе с Гриерсоном в Бердянск и сообщил, что работа землечерпальной машины идет удовлетворительно.

В дневниках В.К.Крыжановский часто упоминает о прибытии в Бердянск судов, приводит ряд цифр, относящихся к деятельности порта. Эти сведения дополняют данные, зафиксированные в приложении к «Описанию Бердянского порта» и отражающие объемы ввоза и вывоза товаров:

По заграничному судоходству (В пудах)

По каботажному судоходству (В рублях)

[Иванов Я.М. Указ. соч. – С.56-57].

В дневниках приводятся суммы, которые Бердянский порт получал в качестве 1½ и пятикопеечного сборов с прибывающих и отправляемых товаров, а также якорных сборов (23 января 1875 г.).

Как сообщает издание «Городские поселения в Российской империи», якорный сбор был установлен для всех портовых городов Черного и Азовского морей еще 3 марта 1824 года, то есть еще до образования Бердянска. 18 октября 1843 г. в городе установлен специальный сбор по 1½ копейки серебром с каждой четверти зерновых и с каждых десяти пудов крупногабаритных товаров, отправляемых за границу. Сбор этот не должен был поступать в общегородские доходы. Он предназначался исключительно для покрытия нужд порта. 15 июня 1853 г. вместо 1½ копеечного установлен пятикопеечный сбор как с каждой четверти зерновых, так и с каждых десяти пудов веса брутто всех других, за исключением хлеба, привозимых и отпускаемых товаров. Этот сбор применялся независимо от того, обложены ли эти товары тарифной пошлиной. Предполагалось, что пятикопеечный сбор будет использован исключительно для погашения займа, выданного в размере 196.370 рублей на устройство бетонного мола в Бердянске. Срок действия сбора предусматривался до окончания займа. Однако 16 декабря 1857 г. было принято решение продлить этот срок впредь до окончательного устройства Бердянского порта. Тогда же было разрешено использовать из накопившихся от взимания пятикопеечного сбора средств необходимую сумму для постройки новой пристани и капитального ремонта уже существовавшей [Городские поселения в Российской империи. Т.4. – СПб., 1864. – С.668—669].

Из дневников следует, что наименьшая сумма сборов получена Бердянским портом в 1863 г. Это было связано как с выселением из Бердянского уезда ногайцев, вследствие чего окрестности города потеряли значительную часть населения, так и с вызванным неурожаем застоем в торговле хлебом. Упадок продолжался недолго, и уже в 1865 г. наблюдалось увеличение объемов вывоза за границу. Однако малый сбор 1863г. сказался на благосостоянии порта в последующем: в 1864 году пятикопеечный сбор был отменен, и введен платеж со стороны казны, причем применялась норма, зависевшая от ежегодной средней суммы пятикопеечного сбора за последние 3 года. К сожалению, для Бердянска это норма оказалась самой низкой [Иванов Я.М. Указ. соч.– С.43].