Образование автора

К.А.Баханов, И.И.Лыман

Себя же В.К.Крыжановский считает человеком достаточно образованным, хотя это признать можно с определенными оговорками. Василий Константинович в 1821 году закончил Роменское уездное училище, в то время еще двухклассное (3-х классное обучение в них введено в 1828 г.). Уездные училища относились к учебным заведениям второго разряда, окончание которых позволяло продолжать обучение в гимназии, лицее и университете. Образование же автора дневника остановилось на уровне второго разряда. По мнению исследователей развития образования на Сумщине В.Ф.Живодера, А.А.Сбруевой, М.Ю.Ристка, уровень преподавания в Роменском уездном училище был не весьма высок. Это следует из перечня знаний, необходимых выпускникам уездных училищ для поступления в Харьковскую гимназию, одно из ближайших учебных заведений третьего разряда. Требовалось знание русской грамматики, арифметических правил сложения и особенно сущность дробей, всемирной истории, по крайней мере, до римлян, главных разделов географии и особенно географии Европы: горы, моря, реки, разделения на государства, достопримечательности, торговые и приморские города; по латинскому языку склонение существительных и прилагательных, таблица спряжения правильных глаголов, чтение и письмо на немецком языке [Живодьор В.Ф., Сбруєва А.А., Ристка М.Ю. З історії національного шкільництва. – К.: ІЗМН, 1998. – С.103]. Иными словами, требования сводились к известной пушкинской формуле «понемногу, чего-нибудь и как-нибудь».

Не вызывает сомнения знание В.К.Крыжановским латыни, во всяком случае на уровне требований, предъявляемых в училище. В дневниках, особенно за 1870 г., встречается масса названий растений, записанных латынью (31 марта, 9, 10, 18 апреля, 1, 9, 14, 19 мая, 3, 7, 8 июня 1870 г.). Латынь, вероятно, помогла титулярному советнику освоить итальянский язык. Он восторженно пишет о том, как во время публичного акта в уездном училище «дети говорили басни и избранные сочинения лучших писателей: на Немецком, Греческом, Италианском и русском языках» (20 июня 1865 г.). Особенно заботился Василий Константинович, чтобы в училище читал итальянский язык хороший преподаватель: «…По ходатайству моему Г-на Смотрителя допустил иностранца Г-на Спину преподавать итальянский язык… Молодой человек и природный италианец» (9 сентября 1866 г.). 28 июня 1870 г. в дневнике записано, что получена статья Иванчича на итальянском языке с переводом г-на Педемонта на русский. «Переведено хорошо, но по италиански написано сильнее», – заключает В.К.Крыжановский.

Неся службу на таможенной заставе и постоянно сталкиваясь с иностранными торговцами, В.К.Крыжановский, вероятно, знал хотя бы на разговорном уровне наиболее распространенные в этом регионе европейские языки, в частности, немецкий, тем более, что немецкий изучал в училище, и этот язык преподавался в Бердянском уездном училище. 1-6 марта 1876 г. автор отметил, что «лично отнес первый раз 50 экземпляров печатных объявлений в Бердянскую уездную управу на русском и немецком языках». Но им ли составлены эти объявления, неизвестно.

Относительно русской грамматики следует заметить, что автор дневника испытывает определенные затруднения в правописании. Это может стать даже предметом отдельного исследования филологов. Бросаются в глаза ошибки, связанные с влиянием украинского языка, использование русского просторечия. Вместо принятого написания, в соответствии со словарем «Живого великорусского языка» В.И.Даля (1882 г.), «дождь, дожжь», В.К.Крыжановский пишет «дощ» (2 января 1865 г.), «счастье» – «щастие» (22 августа 1865 г.), «свекла» – «буряк» (24 марта 1865 г.), «капал» – «крапал» (25 июня 1865 г.), «надо их кохать» (12 апреля 1870 г.) и т.д. Он использует предлоги «до» вместо «к», «с» вместо «из»: «отец отвез его за 90 верст в немецкую колонию до Костоправа немца … Виба» (3 октября 1866 г.), «заходил до Джентили» (2 февраля 1865 г.), «С России пишут» (7 января 1865 г.), «приехавший с Одессы» (2 мая 1865 г.). Часто встречается слитно «не» с глаголами: «небыло» (23 августа 1865 г.), «неснилась» (4 сентября 1865 г.), «неуспел» (14 сентября 1875 г.). Далек от совершенства и стиль автора дневника. Многочисленные тавтологии: «теплое участие в несчастии тех несчастных» (18 февраля 1865 г.); «сдать опеку опекуну» (26 августа 1865 г.); «бедный народ бедствует» (4 февраля 1875 г.).

Василию Константиновичу ближе витиеватый канцелярский язык, нежели художественный стиль изложения:

«Сегодня Депутаты Комиссии, назначенной Бердянским Обществом, ходатайствовать о проведении Харьковской железной дороги к Бердянскому Порту, послали докладную записку Г-ну Новороссийскому и Бессарабскому Генерал-Губернатору Павлу Евстафьевичу Коцебу, с просьбою оказать благодеяние Бердянскому порту милостивым представительством у Главного Начальства по сему предмету, так как Бердянский порт выбран одним из лучших портов в Азовском море Князем Михаилом Семеновичем Воронцовым по поручению Государя Императора Александра Первого, еще в 1825 году, лично ему Воронцову объявленным Августейшим Монархом» (29 апреля 1865 г.).

Согласно Тайному циркуляру министра внутренних дел России П.А.Валуева от 20 июня 1863 г. «никакого малороссийского языка не было, нет и не может быть». В.К.Крыжановский, очевидно, понимал украинскую речь, но записывал ее в русской транскрипции. Об этом свидетельствует попытка воспроизвести речь атаманов рыбных заводов во время выноса гроба с телом Н.С.Кобозева: «Ни, сёго небуде, вин наш батько, мы самы его понесем до могилы» (4 марта 1866 г.).

В.К.Крыжановский осознавал огромное значение литературы в обучении детей. 25 января 1865 г. он посетил библиотеку при Бердянском училище и констатировал: «Книг довольно на первый раз, газет тоже и отдельная комната довольно чистая», – и вспомнил, как в бытность управляющим таможенной заставой «при заставе…завел библиотеку еще в 1843 году и весь город пользовался».

При Бердянском училище библиотека была открыта в 1864 г. В «Краткой исторической записке о Бердянском уездном училище» по этому поводу сказано:

«В 1864 г. владетели частной библиотеки, открытой ими для личной потребности в чтении в числе 10 лиц, во главе которых стоял врач Ф.П.Подгородников, обратились с ходатайством к высшему училищу начальству о желании их пожертвовать принадлежащую им библиотеку в пользу училища на условиях, дозволяющих им бесплатно пользоваться книгами…».

Далее отмечалось, что «здесь были собрания сочинений русских авторов: Аксакова, Белинского, Гоголя, Гончарова, Лермонтова, Достоевского, Островского, Писемского, Тургенева и других» [Общий очерк состояния народных училищ Таврической губернии за 1886 г. – Бердянск: Типография Э.Кулиуса и К°, 1887. – С.11].

В дневнике нет никакой информации о чтении художественной литературы. Быть может, В.К.Крыжановский не придавал этому значения, а потому и не фиксировал, что маловероятно. Скорее всего, он принадлежал к тому российскому чиновничеству, которое идеализировало образование, полученное в юношеском возрасте, считало его вполне достаточным для провинциальной светской жизни и карьеры. Помещик Александровского уезда Екатеринославской губернии (ныне Запорожская область) Д.Т.Гнедин так оценивал общий уровень провинциальных чиновников 60-70-х гг. ХІХ в.:

«Умственное развитие высшего сословия и его мировоззрения мало чем отличалось от крестьянского – книга была редкостью. Учебных заведений, а потому и лиц, получивших какое-либо образование, было очень мало. Можно сказать, что все лица, служившие по административному и судебному ведомствам, были малограмотны. В то доброе время весьма легко было людям неглупым от природы дослужиться до почетных мест» [Гнедин Д.Т. Мои воспоминания // Русское богатство. – 1893. – № 5. – С.147].

В этом смысле В.К.Крыжановский был приятным исключением. Он принадлежал к немногочисленному кругу лиц, получивших образование. Но общественные заботы, занятия с учениками, самозабвенное увлечение садом, домашние хлопоты, вероятно, вытесняли чтение художественной литературы. Поэтому в дневниках Василия Константиновича не встречаются сведения о чтении художественных произведений, об обмене мнениями по поводу литературных новинок.

Один из распространенных приемов в дневниках и мемуаристке ХІХ в. – сравнение современников с литературными персонажами – совсем отсутствует в дневнике титулярного советника. Цитаты из литературных произведений встречаются редко и без ссылок на авторов или книги: «Не помню кто-то из писателей сказал: «Все гонят, все кленут: мучителей толпа» (19 июля 1870 г.); «Ай Моська, знай она сильна, что лает на слона» (27 июля 1876 г.).

Иное дело театр. Сооружение в городе театра В.К.Крыжановский считал одним из важнейших культурных достижений (2 марта 1866 г., 3 января 1875 г.). Бердянская публика всегда тепло принимала постановки как местных актеров-любителей, так и профессиональные труппы: «Г-н Полторацкий, со своей труппой, возвратился с Кавказа и остался у нас на всю зиму. Публика очень довольна им» (27 ноября 1875 г.), «Италианская труппа дала в пользу Бердянской женской школы спектакль. Публика до того приняла теплое участие» (14 июня 1866 г.). Титулярный советник часто бывал в театре, но не отмечал в дневниках ни названий пьес, ни имен авторов, ни фабулы произведений, ни запомнившихся сюжетов. Больше внимания он уделял курьезам, как правило, отождествляя актера и роль, передавая увиденное через обыденные сравнения: «Все отлично знали свои роли, но Г-жа Фон Дезин в роли свахи была, как говорится, бой-Баба; затоже едва не убила ея внезапно впавшая возле ея лесница» (10 февраля 1865 г.).

Зато Василий Константинович регулярно читает периодику, которая и заменяет ему художественные произведения. Он в курсе основных мировых событий. В дневнике нашлось место для сообщения об убийстве А.Линкольна (25 апреля 1866 г.), о начале франко-прусской войны (17 июля 1870 г.), о разливе Нила и розыгрыше лотереи в Санкт-Петербурге (16 мая 1870 г.). Своего предприимчивого крестника де Росси, удачно вышедшего из пропащей торговой сделки, В.К.Крыжановский сравнивает не с литературным героем, а с реальным политиком:

«Да, дальновидный парень, не уступит министру Англии Де-Израэли, купившему для английского правительства в этом мире за сто миллионов акций на Суэцкий канал… Ай да, крестник мой Де-Росси, обещает блестящее будущее. Помоги ему Бог» (29 ноября 1875 г.).